Мне даже не нужно было дочитывать до конца короткое Шурино сообщение. Я все поняла, прочитав только первую строчку: "Сегодня утром..." Четырехлетний Саша, который провел половину своей маленькой жизни в борьбе с нейробластомой, ушел. Очень прошу всех, кто знает Сашу и Алешу, не писать и не говорить им ничего типа "Как вы там?" и "Держитесь". Никогда не говорите такого никому, кто потерял самое дорогое в жизни. "Я не хочу держаться" говорил мой дедушка, когда ушла бабушка, с которой он прожил неразлучно более 50 лет. "Я хочу, чтобы Мариша была рядом". Сейчас они вместе. Мы все будем вместе. Время идет очень быстро. Гораздо быстрее, чем нам хотелось бы. "Мы встретимся вскоре, но будем иными"... А какими мы будем?
В последнее время мне все более становится стыдно за православных христиан. Стыдно за украинцев, которые каждый год создают тысячи избирательных участков, в то время, как "неправославные" англичане открывают тысячи благотворительных магазинов. Кто из наших писателей может сравниться в проповеди христианских ценностей с Диккенсом или Клайвом Льюисом? Стыдно за православных греков, которые отличаются фантастической ленью и эгоизмом, а часто еще и "умом и сообразительностью". Стыдно за православных румынов, которые конкурируют с греками в указанных качествах. Стыдно за себя, покупающую в английском благотворительном магазине, собирающем средства для детского хосписа, детских книжек на 1 фунт и ругающую англичан, греков, украинцев... Но и я лишь время от времени вспоминаю о детских хосписах. И только в теории и как о далеко предстоящем будущем говорю, что буду бороться за то, чтобы на свет родился каждый ребенок, даже такой, который заведомо проживет только несколько часов. А пока я изо дня в день повторяю пациентам: "Ваш ребенок выглядит здоровым..." А если нет? На если нет - есть консультант. Он предоставит родителям возможные "опции" и только редкие (как правило убежденные католики или мусульмане) скажут "мы хотим увидеть ребенка живым". О них как о легенде будут вспоминать на наших лекциях. Многие мои коллеги будут мыслить как чиновники, исходя из затрат на жизнеобеспечение больного ребенка и мысленно крутить пальцем у виска. И только некоторые из них (опять таки, в основном убежденные католики или мусульмане) твердо уверенны, что задача каждого специалиста по медицине плода дать шанс каждому ребенку. Даже если он совсем не выглядит здоровым...
Но, сегодня воскресенье, и нужно немного освоиться на новом месте.
Да, даже в Джиллингеме (Гиллингеме) есть благотворительные магазины. В остальном это деревня как деревня. Но я очень довольна, что я, наконец, переехала. И дело не только в том, что у меня освободилось 3 часа времени в день, потому что из больницы не нужно никуда ехать. Дело в том, что у меня из окна видно сад, потому что выход туда прямо через это же "окно" в моей комнате. И комната на какое-то время совсем моя. С моими порядками и беспорядками.
Можно представить себе, как это понравится Бузюке. Летом в этом маленьком саду наверняка очень много жуков...
У моей бесплтной комнаты в Джиллингеме, пожалуй, лишь один недостаток. От Лондона она довольно далеко. В 50 км. И ехать в Лондон дорого. Не меньше 20 фунтов. Поэтому мои путешествия по столице Великобритании теперь, пожалуй, в основном придется совмещать с поездками в Кингс Колледж по работе или на лекции. Тогда проезд нам оплачивают.
Вчера как раз был такой повод - лекция. После нее по плану был музей Диккенса, чтобы потом, одновременно с описанием музея, написать вам про прогулку по местам Диккенса, рассказ о которой я пропустила, потому что событий стало больше, чем возможностей о них писать. Но план нарушился. Потому что когда я вышла на одной из самых красивых станций Лондона, London Blackflairs, которая построена прямо над Темзой,
передо мной возник собор святого Павла. Вначале из-за домов показался купол. А потом он просто выскочил на меня. Надвинулся всей своей необъятной красотой.
И почему-то очень захотелось побывать внутри. И я побрела вокруг в поисках входа.
Вход нашелся.
Но войти было уже нельзя. Вход для осмотра был уже закрыт. Но в 16.15 храм открывается для службы!. Это же уникальный шанс... Войду, хоть ненадолго (не нужно платить 15 фунтов!), и сразу выйду, если так темно и грустно, как в Нотр Даме, да простит меня моя любимая Франция...
Ждать пришлось совсем немного. Внутри собор такой огромный, что кажется. что людей совсем мало, хотя только что перед входом стояла толпа. Фотографировать внутри запрещено. Запрещено и снимать на видео. Не знаю, каковы их мотивы, но это совершенно правильно. Запись на мобильный телефон никак не передаст впечатления от того, как звучит орган под куполом собора святого Павла...
Вечерняя служба начинается с того, что зажигают перед алтарем две свечи, ровно таким же способом, как в Золотоноше зажигают паникадило. Проходит хор мальчиков в форме и занимает свои места перед пюпитрами над каждым из которых горит маленькая лампа с абажуром.
Я поднимаю голову, и она кружится от света, которым переливается золотистая мозаика высоко-высоко наверху. Во время службы нельзя подняться наверх, а галерею. Но звучит орган, хор начинает петь знакомые псалмы и мне уже не хочется никуда подниматься. Хочется остаться на этом месте навсегда...
Но орган замолкает, пора уходить. Нужно успеть еще добраться в Джиллингем. Но я не могу пройти мимо, что же это? Потрясающей красоты вышивка... Долго стою перед ней в оцепенении. Почему столько фотографий офицеров под ней? Это антепендиум (завеса перед алтарем), которую раненые в первую мировую войну английские офицеры вышили в память о своих погибших товарищах. И мне снова стыдно. Кто из нас православные христиане?..
